abyssus abyssum invocat
Фандом: Отблески Этерны
Автор: Io Zimniy
Бета: нет, очень хотелось бы
Рейтинг: предположительно, R
Размер: понаписано уже на макси
Персонажи: Ричард Окделл, Паоло Куньо, Рокэ Алва и другие
Жанр: -
Отказ: всё Камше
Саммари: Повелитель - не просто титул, а Ричард Окделл действительно твёрд и незыблем.
Предупреждения: ООС, AU и прочие страшные звери, альтернативный взгляд на магию мира, расхождения с фактами канона
От автора: автор в курсе, что у каждого третьего есть желание "всё исправить", просто надоело писать это "в стол". =) Критика приветствуется.
Статус: в процессе
Автор балбес, что пропал, и знает об этом. =/
не бечено, вычитано так себе, и ваще...
Часть первая. Лаик (6)~*~ *~ *~
За несколько дней до выпуска друзья собрались в трактире «Белая Лошадь». Место для встречи компании посоветовал мэтр Шабли, сославшись на знакомого хозяина. Заведение и впрямь оказалось уютным, просторным и как нельзя лучше подходящим для общения. Помимо общего зала, в трактире имелось несколько отдельных помещений, одно из которых и заняли унары. Хозяин, добродушный старичок с проницательным взглядом тёмных глаз, принёс несколько бутылок вина и сытный обед и, пожелав господам хорошего отдыха, удалился.
Когда за ним закрылась дверь, Арно выложил на стол распухший конверт без каких-либо опознавательных знаков.
— Это передал мэтр. Сказал, что подарок - для всех нас.
Альберто взял конверт, повертел его в руках и, наконец, вскрыл. На стол высыпались семь простеньких серебряных колец разных размеров. Рассмотрев кольца повнимательнее, унары обнаружили на них одну и ту же тонкую гравировку в виде сплетённых медуз.
— Мэтр решил таким образом раскрыть нас? — поинтересовался Валентин, рассматривая узор.
Он был единственным, кто не нашёл в подарке ничего забавного. Гогот Иоганна заглушал даже заливистый смех Берто, его брат лишь немногим отставал от него. Даже Дик отбросил угрюмую задумчивость и хохотал вместе со всеми.
— Сомневаюсь, что кто-то сможет рассмотреть этот рисунок, — отсмеявшись, сказал Альберто. — Но если тебе претит носить на виду знак принадлежности к тайному братству, можешь одеть на шею.
— Спасибо за совет, — не остался в долгу Валентин. — Надеюсь, он не обернётся петлёй на этой самой шее.
Этим высказыванием Придд вызвал очередную волну смеха. Паоло открыл бутылку вина и перелил его в специально принесённый хозяином кувшин. Друзья разобрали кольца, определяя кому какое по размеру. Посыпались обычные шутки, и уже через некоторое время Арно принимал ставки на то, кого же Бонен назовёт первым в выпуске. Ричард участия не принимал, застыв с бокалом в руках и задумчиво наблюдая за спором.
Пить Дик не умел и не любил, вину предпочитал надорский сидр и хмельной мёд, который готовили в деревнях у него на родине. Конечно, виной всему была бедность – кислятина, выдаваемая в замке за благородный напиток господ, проигрывала букетом напиткам простонародья. В любом столичном трактире можно было найти куда лучше, но вкусы надорского герцога оставались незыблемы.
«Совсем скоро…» — думал Дик.
Несколько дней назад эр Август передал известие, что не смог ничего сделать для надорского герцога. Наль, принесший послание, то грустно смотрел на Ричарда, то пытался держаться непринуждённо, словно ничего не случилось. Как же! Не случилось! Дик держал себя в руках как мог, и даже предложил кузену отправить вместе с ним письма домой. Один Леворукий знает, чего ему это стоило.
— Я хотеть тост, — поднял бокал Норберт. — За крепкая дружба юга и севера, запада и востока!
Друзья с улюлюканьем подняли бокалы. Задумавшегося Ричарда ткнули в бок, вырывая из хмурых мыслей.
— За вашу, герцог, дружбу с мерзкими кэнналийцами пьём! — поддел Дика Берто.
Под очередной взрыв хохота Дик поспешно пригубил вино.
* * *
Арно легко спрятался в нишу недалеко от входа в Старую галерею и, прикрывшись плащом, кивнул остальным.
— Постучу, если услышу кого-нибудь, отличного от крыс.
— Не засни только, — улыбнулся ему Паоло.
Ричард же коснулся на прощанье плеча друга и отправился ко входу в галерею, где Берто уже возился с большим висящим замком.
— И откуда только у дворянина такие таланты, — хмыкнул Придд, поддерживая для него свечу.
Через несколько минут замок тихо щёлкнул и открылся. Довольный собой Берто вынул его из пазов и покрутил в руках.
— Смазывали не так давно. Может, перед нашим прошлым визитом.
Со времён наказания в Старой галерее ничего не изменилось. Всё тот же затхлый воздух, пыль и темнота, которую не слишком успешно разгоняли свечи. Дик обошёл площадку перед камином, где они устроились в прошлый раз. Никаких следов их пребывания здесь не осталось. Вероятно, слуги убрали всё после той ночи.
Шестнадцать свечей установили кругом, в середину которого Иоганн определил простую жестяную кружку. Дик с интересом наблюдал за его действиями. Единственный ритуал, в котором он участвовал, тоже предполагал круг. В памяти снова всплыла площадка на Шепчущей скале, каменные глыбы, окружающие потухающий костёр, и глубокий, мощный голос: «Слушай свою кровь, Ричард Окделл. Свою кровь, и больше никого»
Дик потёр глаза, прогоняя воспоминания. Всё правильно. Всё должно получиться.
— Вот так, - сказал Иоганн. — Готово всё.
* * *
«Я – Щит» — проносится в голове знакомая мысль, и Ричард переступает границу темноты. Тишина, заполнившая пространство, становится почти абсолютной, словно само место почувствовало творимое в нём таинство.
«Двигайся по кругу»
Дик подходит к Норберту, как и в прошлый раз взявшему себе Полночь, и зажигает его свечу от своей. Лицо бергера каменно серьёзно.
«Этот пойдёт до конца» — подумалось Ричарду.
Три свечи между ним и Иоганном, занявшим Восход. Ричард не торопится, следуя ритму собственного сердца. Одна за другой свечи загораются, и Дик заглядывает в лицо второму бергеру, зажигая и его свечу. Иоганн смотрит на него ободряюще и чуть склоняет голову.
«Опора» — снова странная мысль, но удивляться не время.
Ещё три свечи. Искры в глазах Берто, принимающего у него огонь. Лёгкая, почти незаметная ухмылка. А за ней - понимание. Дик чуть улыбается ему.
«Кинжал в ночи»
Три свечи между Полуднем и Закатом. Пламя вырывает из темноты холодное лицо Валентина. Нечитаемое, застывшее.
«Тёмный омут»
Последние три свечи, и Ричард выходит в центр круга, где с кружкой в руках застыл Паоло. Четыре фигуры по кругу, тени на неровном полу. Дик затушил свою свечу и обвёл взглядом площадку. Пространство перед ним оказалось сотканным из переплетающихся теней. Не было ни Катершванцев, ни Валентина, ни Берто. Его окружали Стражи, и их холодные, пронизанные вечностью взгляды впивались в него острыми иглами. Тишина давила, требуя разорвать её.
— Я – Ричард Окделл, Повелитель Скал, Страж Полуночи! Пусть Скалы услышат меня!
— Мы слышим!
— Я – Ричард Окделл, Повелитель Скал, Страж Полуночи! Пусть Молнии услышат меня!
— Мы слышим!
— Я – Ричард Окделл, Повелитель Скал, Страж Полуночи! Пусть Ветер услышит меня!
— Мы слышим!
— Я – Ричард Окделл, Повелитель Скал, Страж Полуночи! Пусть Волны услышат меня!
— Мы слышим!
Родовой кинжал кажется тяжелее, чем он помнил. Он поворачивается к Паоло и прикладывает к своему запястью холодную сталь.
— Я – Ричард Окделл, Повелитель Скал, Страж Полуночи, дарую своё покровительство Паоло Куньо. Пусть моя кровь защищает его в Полночь и в Полдень, на Закате и на Рассвете. Да будет так!
— Так и будет!
Холодок боли на коже. Дик сжимает руку, и в кружку падает первая капля. За ней следует ещё одна, потом ещё. Дальше он уже не считает.
Танец теней на стенах. Нарастающая слабость внутри.
«Нужно закончить»
Кружка полна больше, чем на половину. Кинжал с тихим звоном падает на пол, и Ричард зажимает рану рукавом унарского одеяния. Ткань пропитывается кровью.
Паоло подносит кружку ко рту. Поднимает глаза на Дика.
«Камень преткновения»
— Я, Паоло Куньо, принимаю покровительство Ричарда Окделла, Повелителя Скал, Стража Полуночи, и клянусь кровью своей в том, что не предам покровителя своего ни в Полдень, ни в Полночь, ни на Закате, ни на Рассвете. Отныне его кровь – моя кровь, его долг – мой долг, его смерть – моя смерть.
Голова кружится. Кружатся тени. Языки пламени, недвижимые, режут глаза.
Тишина снова заполняет галерею. Стены впитывают прозвучавшую клятву. Неожиданная, пылкая, почти отчаянная, она заставляет звенеть затхлый воздух, смешивается с запахом крови последнего Повелителя Скал. Ричард уже не видит, как друг опорожняет кружку.
Последнее, что он слышит в ту ночь, резкий и чёткий ответ Стражей:
— Да будет так!
* * *
Ночью накануне дня Святого Фабиана Ричард не находил себе места. Он готовился с достоинством пройти через предстоящее унижение и отбыть в Надор так скоро, как возможно.
Дик редко молился. Дома матушка требовала три раза в день посещать замковую часовню, однако он не мог заставить себя обращаться к Создателю. Производить впечатление праведного эсператиста оказалось не сложно, но после возвращения с той зимней охоты несколько лет назад Ричард не прочёл ни единой строчки священного писания. Он чувствовал себя предателем, каждый раз переступая порог молельни, а перед глазами стояло лицо предка, так похожего на отца и его самого. Та далёкая встреча на скале словно разделила его жизнь на две половины, и теперь в мыслях он обращался лишь к Литу и к прекрасной женщине с волосами цвета огня.
В библиотеке замка не осталось ни одной книги, упоминающей о молитвах древних язычников, но незнание обрядов не мешало Дику. Он просто усаживался на пол, располагая вокруг себя четыре свечи, сориентированные по сторонам света, и мысленно просил предка услышать его. Застань его в такой момент отец Маттео, наверняка не удалось бы избежать наказания от матушки, но Дик не разжигал свечей чаще необходимого.
В последний раз он делал это накануне отъезда в Лаик. Предок не ответил ему, как никогда не отвечал и Создатель, но успокоиться и найти верное отношение к происходящему Дику удалось. Сейчас же собственное положение представлялось ему куда серьёзнее.
Значит, Надор. Ричард пытался мысленно вернуться к планам по восстановлению провинции, и не мог заставить себя не думать о Паоло и его так некстати произнесённой клятве, о пугающих словах выходца и о загадочном исчезновении Арамоны. Ричард надеялся, что Шепчушая скала сможет помочь найти ответы на его вопросы, и это единственное, что обнадёживало. Мелькнула мысль потребовать аудиенции у короля и попроситься в Торку, вслед за Паоло. Но Ричард тут же отогнал её – как ни печалила его разлука с другом, идти путём отца не хотелось.
Уверенность в своём выборе мешалась с тревогой. Нет, он не боялся унижения – сыну мятежника хватило нескольких лет для понимания своего положения. Вот только что может сделать Щит, сидя в Надоре?
— Дай мне хоть какой-то знак! — шептал Дик, всматриваясь в пламя свечи и прислушиваясь к ночной тишине.
Но пламя молчало. Молчала и ночь, окутавшая старое поместье. Лаик готовился снова заснуть, выпустив в мир очередную порцию юных, полных жизни, мечтаний и планов на будущее дворян. А Ричард Окделл, отчаявшись добиться ответа своего знаменитого предка, пытался обрести хоть немного спокойствия.
Как ни странно, мерное дыхание спящего друга успокаивало куда лучше молитв.
~*~*~
Воздух над площадью Святого Фабиана дрожал от полуденного солнца. Дик чувствовал, как по виску скользит капля пота. Чистое, уже по-летнему высокое небо не обещало послабления, а едва слышные вздохи за спиной свидетельствовали о том, что не одному Ричарду приходится тяжело.
Дик старался не смотреть на галерею. Между ним и людьми, собравшимися там, зияла непреодолимая пропасть, сотворённая Эгмонтом Окделлом и переданная им в качестве наследства своему единственному сыну. Сейчас Ричард как никогда ощущал эту пропасть.
Герольд огласил список юношей, предлагающих свою службу сильным мира сего. Четвёртый? Какая теперь разница? Но Ричарду было приятно, что герцог Окделл всё же не посрамил честь родного севера. Радостно было и за Паоло, оказавшегося вторым после Колиньяра. Решился бы кэнналиец на дуэль с Эстебаном, если бы услышал обо всех грязных сплетнях, что тот разносил по Лаик? Или он знал и отшучивался в своей неизменно издевательской манере…?
Лёгок на помине, Паоло поднялся по лестнице, призванный высоким светловолосым человеком.
«При любых обстоятельствах встречаемся вечером в саду около дороги на Лаик. Буду ждать тебя перед закатом»
На площади остались шестеро. Тишина, повисшая в густом зное, окутывала мальчишеские фигуры глухим коконом. На галерее тоже было тихо – все, кто хотел сделать выбор сегодня, уже сделали его, и теперь предстояла лишь формальная часть церемонии. По указу Франциска Оллара место службы оставшихся на площади решал король. В данном случае, за короля уже всё решил Квентин Дорак.
Пропели трубы. Герольд сделал шаг вперёд, собираясь передать решение судьбы юношей короне, но запнулся. Из кресла, установленного почти в самом центре галереи, поднялся черноволосый мужчина в мундире и с маршальской перевязью, небрежно висевшей на груди.
— Ричард, герцог Окделл, я, Рокэ, герцог Алва, Первый Маршал Талига, принимаю Вашу службу.
* * *
Ноги приросли к земле, а время остановилось окончательно, увязнув, словно в меду, в удушающей жаре. Рокэ Алва, Первый Маршал Талига, Кэнналийский Ворон и убийца Эгмонта Окделла застыл на галерее в ожидании. С такого расстояния Ричард не мог видеть его взгляда, но знал, что этот взгляд обращён прямо на него.
По позвоночнику ползла капля пота, а перед глазами плыло. Весь свет Талига сейчас ждал решения герцога Окделла, мальчишки, всю жизнь просидевшего в своей провинции. Наследника опального семейства. Сына убитого отца. Мелькнула мысль о том, какое это для всех забавное представление. Мелькнула и пропала, захлебнувшаяся в неожиданном воспоминании: трясина посреди площади, удушливое зловоние и отчаянное желание дышать. Дышать, во что бы то ни стало.
Разве он уже не принял решение? Тогда, в Старой Галерее, кажется, вечность назад, когда колокольный звон и низкий, мощный, словно гул землетрясения, голос призвал его к действию? Или раньше, когда впервые почувствовал на шее тяжесть медальона Скал?
— Я – Щит, — произнёс Ричард одними губами, и сделал первый шаг в сторону галереи.
* * *
Пришлось спешно вспоминать клятву. Дик не повторял её перед церемонией, и теперь делал довольно неуклюжие паузы, воскрешая в памяти заученные когда-то слова. Ткнувшись губами в одно из многочисленных колец на руке своего эра, Ричард, наконец, поднялся с колена. Алва на него уже не смотрел, опустившись в кресло и приняв скучающую позу. Дик занял место за его спиной и, пока продолжалась церемониальная часть, осматривал галерею.
Август Штанцлер сидел справа, через кресло от Алвы, и о чём-то тихо беседовал с русоволосым мужчиной в цветах Ариго. Далее за ним несколько совершенно незнакомых лиц. Ричард пробежал по ним взглядом, едва рассмотрев, пока не остановился на седом мужчине, почти старике, в чёрной олларианской рясе. Сомнений в том, кто перед ним, не было. Думать сейчас о роли этого человека в произошедшем не хотелось, и Ричард отвёл взгляд.
Паоло стоял за спиной светловолосого мужчины, имени которого Дик не запомнил. На губах кэнналийца играла едва заметная лукавая улыбка, непонятно откуда взявшийся лёгкий ветерок трепал волосы. Паоло словно был порождением солнца – смуглая кожа, тёмные, с лёгким золотым отливом волосы, чёрные глаза, хранящие на дне озорные огоньки… Казалось, ещё мгновение, и его образ сольётся с солнечными лучами, растворится в них, оставив Дику лишь воспоминания.
Ричард смотрел во все глаза, не понимая, как раньше не замечал в друге столько света. Будто тот, покинув пределы Лаик, перестал прятаться, раскрылся, явив себя миру. Таким Паоло
останется для него на годы вперёд – лёгким, сияющим, сотканным из солнца и ветра, и ничто не сможет уничтожить этот образ в памяти.
Кэнналиец, почувствовав взгляд, обернулся и, не переставая улыбаться, подмигнул Ричарду.
~*~*~
Особняк Алва на улице Мимоз сильно отличался от дома графа Штанцлера. Ворон не сдерживал себя в роскоши, украшая своё обиталище дорогими вазами, причудливой формы канделябрами и картинами гальтарской эпохи. Холл, выложенный мрамором, был достоин королевского дворца, уступая последнему лишь в размерах, а ковёр в комнате, отведённой для оруженосца, стоил едва ли меньше годового содержания надорского замка. Однако, обстановка не вызывала того неприятия, которое посетило Дика в гостях у графа. Каждая вещь здесь была на своём месте, словно кусочек в мозаичном рисунке, создавая ощущение гармонии.
Впрочем, к этому месту, как и к его обитателям, Ричард присмотрелся позже, и только тогда смог по достоинству оценить вкусы Алвы. В первый же день Дик только и успел, что проверить, как устроили Баловника. Низкорослый, но мощный надорский конь, прекрасно подходящий для северных горных троп и крутых уступов, в одной конюшне с морисками смотрелся блекло. Дик погладил старого друга, много раз спасавшего ему жизнь, и вздохнул. Для них обоих обстановка столицы была незнакомой и чуждой, и это роднило не хуже совместных охотничьих приключений.
До заката оставалось ещё достаточно времени, и Ричард решил не откладывать письма в Надор. Надор… Он уехал из дома полгода назад, и теперь неизвестно, когда ему суждено вновь увидеть родную землю. Матушка наверняка проклянёт его за службу убийце отца, а Эйвон припомнит своё напутствие. Подумав, Дик решил ограничиться сухими фактами для герцогини Мирабеллы и расспросить о текущих делах Айрис. Так или иначе, тёплого ответа от матушки ждать не приходилось, а сестра всегда понимала его лучше, чем кто-либо другой.
Тяжесть на сердце не прошла и после того, как Дик запечатал письма, отметив красный сургуч изображением родового вепря. Позже он передаст их Налю для отправки и попросит кузена самому написать Эйвону. Оправдываться после своей бравады не хотелось, а рассказать об истинных причинах происходящего Ричард просто не мог.
Он отложил письма и перевёл взгляд в окно, на двор, залитый золотыми лучами клонящегося к закату солнца.
Впервые в жизни Дик почувствовал себя таким одиноким.
* * *
Разросшийся вокруг небольшой заброшенной церквушки сад на окраине Олларии благоухал ароматами цветущей черёмухи. Белые грозди нависали над тропинками и скамейками, и сновавшие вокруг них полосатые шмели жужжали за работой, перелетая от одного дерева к другому.
Дик привязал коня у дерева недалеко от входа и направился к развалинам храма, потемневший шпиль которого виднелся впереди. Строение оказалось сильно разрушено. Камни, ранее принадлежавшие крыше и северной стене, лежали на половину вросшие в землю, а остатки остальных стен обвивал дикий плющ.
Ричард не сразу заметил кэнналийца. Тот стоял у входа и увлечённо рассматривал что-то, аккуратно касаясь пальцами каменой кладки. Солнце почти зашло, и его последние лучи расчертили внутренне помещение храма, мягко проникая в зияющие проёмы окон и аркообразный вход. Дик подошёл ближе.
— Вот ты где!
Паоло обернулся, щурясь на солнце. Он уже успел облачиться в чёрно-белый армейский мундир. Эфес шпаги тускло блестел у левого бедра, а волосы стянуты в короткий хвост.
— Пришёл всё-таки, — насмешливо отметил кэнналиец.
— Сам же сказал: «при любых обстоятельствах», — отшутился Дик. — Когда ты уезжаешь?
— На рассвете. Барон не хочет терять время.
Ричард кивнул, поворачивая на пальце простое серебряное кольцо. Они все попрощались ещё утром, договорившись о переписке. Мэтр также обещался не терять связь. Вот так, всех разнесло по разным сторонам света, и можно только надеяться, что «орден Сузы-Музы» ещё хоть раз соберётся полным составом.
— Пройдёмся? — предложил Паоло.
Темнело. Огромная, почти полная луна восходила на чистое, ультрамариное небо. В её свете мёртвые стены храма приобретали зловещий вид. Друзья отошли от развалин и медленно направились по тропинке вглубь сада.
— Кто он, твой эр? — спросил Ричард.
— Генерал Райнштайнер. Буду служить под его началом в Торке, — беспечно ответил Паоло. — Говорят, он лучше многих. Уж лучше Бонена точно! Но…Дик, как же я горжусь тобой!
— Чем тут гордиться?
Он прекрасно понимал, что попасть в оруженосцы к Первому Маршалу, лучшему полководцу Золотых земель, отчаянному и, по слухам, довольно эксцентричному человеку, было мечтой едва ли не каждого второго унара. Такое начало при должном старании обещало хорошую карьеру и возможность встать рядом с первыми лицами государства. Только Ричарда это не волновало. Он не представлял, как будет жить под одной крышей с кровником и писать в ответах на письма матушки, что «у него всё хорошо».
— Ты бы видел себя, когда шёл приносить клятву! Словно на смертный бой. Уверен, теперь все столичные дориты будут твоими!
Вот так просто смеяться над одним из самых важных решений в его жизни мог позволить себе только Паоло. Обижаться на него было совершенно невозможно, и Ричард тоже улыбнулся, не шутке, но самому кэнналийцу.
— Ты тоже хорош! — решил отыграться Дик. — Второй!
— И впрямь, — согласился Паоло. — Берто на меня десять таллов поставил…
Некоторое время они шли в приятном дружеском молчании, в котором каждый думал о своём. Одуряющий цветочный запах и стрекот кузнечиков заполняли тишину. Где-то вдалеке послышался удаляющийся стук копыт. Свет восходящей луны с трудом пробирался сквозь разросшиеся кусты, образующие живой коридор.
Произошедшие события всё ещё не выходили у Дика из головы, и он крутил из так и сяк, сам того не замечая, уже по которому кругу. Сколь бы ни была обречена жизнь сына мятежника, судьба подкидывала ему всё новые и новые испытания, ставила перед выбором, поворачивала так неожиданно, что готовиться к ней не представлялось возможным.
— Он не плохой человек, — вдруг заговорил Паоло. — Сложный, но не плохой.
— Плохой или хороший, я уже принёс ему клятву, — ответил Ричард. — Не знаю, зачем я понадобился ему. Пусть даже для того, чтобы посмотреть, как будет крутиться сын его врага между молотом и наковальней! Я не желаю становиться клятвопреступником только из-за того, что каждый второй в этой стране ждёт от меня этого!
Он остановился и, стиснув кулаки, посмотрел на кэнналийца. Дик понимал, что вспылил, что копившаяся полгода досада всё-таки вырвалась наружу, охватив его с головой. Но вместе с ней пришло облегчение, такое же неожиданное для него, как и этот срыв.
Паоло подошёл ближе и положил руку на плечо Ричарда. На его непривычно серьёзном лице медленно проступала улыбка.
— Ты не станешь клятвопреступником. И ты нужен ему. Возможно, он сам ещё не понимает, насколько.
Дик с сомнением посмотрел на кэнналийца. Он уже успокоился, и теперь ругал себя за несдержанность. Он не эрэа, чтобы так срываться! Но Паоло всё ещё стоял рядом, держа его руки в своих. Заминка показалась неловкой, но выпускать тёплые ладони не хотелось.
Паоло придвинулся ещё ближе и неожиданно обнял Дика. Провёл рукой по волосам, задержав пальцы у мочки уха.
— Ты справишься, ты же Повелитель Скал, — тихий шёпот.
Глаза кэнналийца сейчас казались чёрными. Слабый лунный свет отражался в них приглушённым блеском. Тихий вздох выдал напряжение Ричарда. Он прикрыл глаза и почувствовал осторожное прикосновение к губам, почти невесомое, трепещуще нежно, будто провели кончиком пера по чувствительной коже. Так впервые берут в руки птицу. Так гладят нераскрывшиеся бутоны кувшинок. Так женщины проводят рукой по вышитому узору. Так Ричард ещё никогда не чувствовал прикосновения.
Кэнналиец отстранился, медленно размыкая объятия. Дик не шевелился, пытаясь не спугнуть чувство, будто мир сузился до ничтожно малого пространства между ним и Паоло. В этом мире не было ни семейных раздоров, ни мятежников, ни Алвы. Только живое тепло, лунная ночь и запах цветущей сирени.
— Ох, — только и смог выдохнуть Ричард.
Паоло улыбнулся и потащил его к выходу из сада.
Автор: Io Zimniy
Бета: нет, очень хотелось бы
Рейтинг: предположительно, R
Размер: понаписано уже на макси
Персонажи: Ричард Окделл, Паоло Куньо, Рокэ Алва и другие
Жанр: -
Отказ: всё Камше
Саммари: Повелитель - не просто титул, а Ричард Окделл действительно твёрд и незыблем.
Предупреждения: ООС, AU и прочие страшные звери, альтернативный взгляд на магию мира, расхождения с фактами канона
От автора: автор в курсе, что у каждого третьего есть желание "всё исправить", просто надоело писать это "в стол". =) Критика приветствуется.
Статус: в процессе
Автор балбес, что пропал, и знает об этом. =/
не бечено, вычитано так себе, и ваще...
Часть первая. Лаик (6)~*~ *~ *~
За несколько дней до выпуска друзья собрались в трактире «Белая Лошадь». Место для встречи компании посоветовал мэтр Шабли, сославшись на знакомого хозяина. Заведение и впрямь оказалось уютным, просторным и как нельзя лучше подходящим для общения. Помимо общего зала, в трактире имелось несколько отдельных помещений, одно из которых и заняли унары. Хозяин, добродушный старичок с проницательным взглядом тёмных глаз, принёс несколько бутылок вина и сытный обед и, пожелав господам хорошего отдыха, удалился.
Когда за ним закрылась дверь, Арно выложил на стол распухший конверт без каких-либо опознавательных знаков.
— Это передал мэтр. Сказал, что подарок - для всех нас.
Альберто взял конверт, повертел его в руках и, наконец, вскрыл. На стол высыпались семь простеньких серебряных колец разных размеров. Рассмотрев кольца повнимательнее, унары обнаружили на них одну и ту же тонкую гравировку в виде сплетённых медуз.
— Мэтр решил таким образом раскрыть нас? — поинтересовался Валентин, рассматривая узор.
Он был единственным, кто не нашёл в подарке ничего забавного. Гогот Иоганна заглушал даже заливистый смех Берто, его брат лишь немногим отставал от него. Даже Дик отбросил угрюмую задумчивость и хохотал вместе со всеми.
— Сомневаюсь, что кто-то сможет рассмотреть этот рисунок, — отсмеявшись, сказал Альберто. — Но если тебе претит носить на виду знак принадлежности к тайному братству, можешь одеть на шею.
— Спасибо за совет, — не остался в долгу Валентин. — Надеюсь, он не обернётся петлёй на этой самой шее.
Этим высказыванием Придд вызвал очередную волну смеха. Паоло открыл бутылку вина и перелил его в специально принесённый хозяином кувшин. Друзья разобрали кольца, определяя кому какое по размеру. Посыпались обычные шутки, и уже через некоторое время Арно принимал ставки на то, кого же Бонен назовёт первым в выпуске. Ричард участия не принимал, застыв с бокалом в руках и задумчиво наблюдая за спором.
Пить Дик не умел и не любил, вину предпочитал надорский сидр и хмельной мёд, который готовили в деревнях у него на родине. Конечно, виной всему была бедность – кислятина, выдаваемая в замке за благородный напиток господ, проигрывала букетом напиткам простонародья. В любом столичном трактире можно было найти куда лучше, но вкусы надорского герцога оставались незыблемы.
«Совсем скоро…» — думал Дик.
Несколько дней назад эр Август передал известие, что не смог ничего сделать для надорского герцога. Наль, принесший послание, то грустно смотрел на Ричарда, то пытался держаться непринуждённо, словно ничего не случилось. Как же! Не случилось! Дик держал себя в руках как мог, и даже предложил кузену отправить вместе с ним письма домой. Один Леворукий знает, чего ему это стоило.
— Я хотеть тост, — поднял бокал Норберт. — За крепкая дружба юга и севера, запада и востока!
Друзья с улюлюканьем подняли бокалы. Задумавшегося Ричарда ткнули в бок, вырывая из хмурых мыслей.
— За вашу, герцог, дружбу с мерзкими кэнналийцами пьём! — поддел Дика Берто.
Под очередной взрыв хохота Дик поспешно пригубил вино.
* * *
Арно легко спрятался в нишу недалеко от входа в Старую галерею и, прикрывшись плащом, кивнул остальным.
— Постучу, если услышу кого-нибудь, отличного от крыс.
— Не засни только, — улыбнулся ему Паоло.
Ричард же коснулся на прощанье плеча друга и отправился ко входу в галерею, где Берто уже возился с большим висящим замком.
— И откуда только у дворянина такие таланты, — хмыкнул Придд, поддерживая для него свечу.
Через несколько минут замок тихо щёлкнул и открылся. Довольный собой Берто вынул его из пазов и покрутил в руках.
— Смазывали не так давно. Может, перед нашим прошлым визитом.
Со времён наказания в Старой галерее ничего не изменилось. Всё тот же затхлый воздух, пыль и темнота, которую не слишком успешно разгоняли свечи. Дик обошёл площадку перед камином, где они устроились в прошлый раз. Никаких следов их пребывания здесь не осталось. Вероятно, слуги убрали всё после той ночи.
Шестнадцать свечей установили кругом, в середину которого Иоганн определил простую жестяную кружку. Дик с интересом наблюдал за его действиями. Единственный ритуал, в котором он участвовал, тоже предполагал круг. В памяти снова всплыла площадка на Шепчущей скале, каменные глыбы, окружающие потухающий костёр, и глубокий, мощный голос: «Слушай свою кровь, Ричард Окделл. Свою кровь, и больше никого»
Дик потёр глаза, прогоняя воспоминания. Всё правильно. Всё должно получиться.
— Вот так, - сказал Иоганн. — Готово всё.
* * *
«Я – Щит» — проносится в голове знакомая мысль, и Ричард переступает границу темноты. Тишина, заполнившая пространство, становится почти абсолютной, словно само место почувствовало творимое в нём таинство.
«Двигайся по кругу»
Дик подходит к Норберту, как и в прошлый раз взявшему себе Полночь, и зажигает его свечу от своей. Лицо бергера каменно серьёзно.
«Этот пойдёт до конца» — подумалось Ричарду.
Три свечи между ним и Иоганном, занявшим Восход. Ричард не торопится, следуя ритму собственного сердца. Одна за другой свечи загораются, и Дик заглядывает в лицо второму бергеру, зажигая и его свечу. Иоганн смотрит на него ободряюще и чуть склоняет голову.
«Опора» — снова странная мысль, но удивляться не время.
Ещё три свечи. Искры в глазах Берто, принимающего у него огонь. Лёгкая, почти незаметная ухмылка. А за ней - понимание. Дик чуть улыбается ему.
«Кинжал в ночи»
Три свечи между Полуднем и Закатом. Пламя вырывает из темноты холодное лицо Валентина. Нечитаемое, застывшее.
«Тёмный омут»
Последние три свечи, и Ричард выходит в центр круга, где с кружкой в руках застыл Паоло. Четыре фигуры по кругу, тени на неровном полу. Дик затушил свою свечу и обвёл взглядом площадку. Пространство перед ним оказалось сотканным из переплетающихся теней. Не было ни Катершванцев, ни Валентина, ни Берто. Его окружали Стражи, и их холодные, пронизанные вечностью взгляды впивались в него острыми иглами. Тишина давила, требуя разорвать её.
— Я – Ричард Окделл, Повелитель Скал, Страж Полуночи! Пусть Скалы услышат меня!
— Мы слышим!
— Я – Ричард Окделл, Повелитель Скал, Страж Полуночи! Пусть Молнии услышат меня!
— Мы слышим!
— Я – Ричард Окделл, Повелитель Скал, Страж Полуночи! Пусть Ветер услышит меня!
— Мы слышим!
— Я – Ричард Окделл, Повелитель Скал, Страж Полуночи! Пусть Волны услышат меня!
— Мы слышим!
Родовой кинжал кажется тяжелее, чем он помнил. Он поворачивается к Паоло и прикладывает к своему запястью холодную сталь.
— Я – Ричард Окделл, Повелитель Скал, Страж Полуночи, дарую своё покровительство Паоло Куньо. Пусть моя кровь защищает его в Полночь и в Полдень, на Закате и на Рассвете. Да будет так!
— Так и будет!
Холодок боли на коже. Дик сжимает руку, и в кружку падает первая капля. За ней следует ещё одна, потом ещё. Дальше он уже не считает.
Танец теней на стенах. Нарастающая слабость внутри.
«Нужно закончить»
Кружка полна больше, чем на половину. Кинжал с тихим звоном падает на пол, и Ричард зажимает рану рукавом унарского одеяния. Ткань пропитывается кровью.
Паоло подносит кружку ко рту. Поднимает глаза на Дика.
«Камень преткновения»
— Я, Паоло Куньо, принимаю покровительство Ричарда Окделла, Повелителя Скал, Стража Полуночи, и клянусь кровью своей в том, что не предам покровителя своего ни в Полдень, ни в Полночь, ни на Закате, ни на Рассвете. Отныне его кровь – моя кровь, его долг – мой долг, его смерть – моя смерть.
Голова кружится. Кружатся тени. Языки пламени, недвижимые, режут глаза.
Тишина снова заполняет галерею. Стены впитывают прозвучавшую клятву. Неожиданная, пылкая, почти отчаянная, она заставляет звенеть затхлый воздух, смешивается с запахом крови последнего Повелителя Скал. Ричард уже не видит, как друг опорожняет кружку.
Последнее, что он слышит в ту ночь, резкий и чёткий ответ Стражей:
— Да будет так!
* * *
Ночью накануне дня Святого Фабиана Ричард не находил себе места. Он готовился с достоинством пройти через предстоящее унижение и отбыть в Надор так скоро, как возможно.
Дик редко молился. Дома матушка требовала три раза в день посещать замковую часовню, однако он не мог заставить себя обращаться к Создателю. Производить впечатление праведного эсператиста оказалось не сложно, но после возвращения с той зимней охоты несколько лет назад Ричард не прочёл ни единой строчки священного писания. Он чувствовал себя предателем, каждый раз переступая порог молельни, а перед глазами стояло лицо предка, так похожего на отца и его самого. Та далёкая встреча на скале словно разделила его жизнь на две половины, и теперь в мыслях он обращался лишь к Литу и к прекрасной женщине с волосами цвета огня.
В библиотеке замка не осталось ни одной книги, упоминающей о молитвах древних язычников, но незнание обрядов не мешало Дику. Он просто усаживался на пол, располагая вокруг себя четыре свечи, сориентированные по сторонам света, и мысленно просил предка услышать его. Застань его в такой момент отец Маттео, наверняка не удалось бы избежать наказания от матушки, но Дик не разжигал свечей чаще необходимого.
В последний раз он делал это накануне отъезда в Лаик. Предок не ответил ему, как никогда не отвечал и Создатель, но успокоиться и найти верное отношение к происходящему Дику удалось. Сейчас же собственное положение представлялось ему куда серьёзнее.
Значит, Надор. Ричард пытался мысленно вернуться к планам по восстановлению провинции, и не мог заставить себя не думать о Паоло и его так некстати произнесённой клятве, о пугающих словах выходца и о загадочном исчезновении Арамоны. Ричард надеялся, что Шепчушая скала сможет помочь найти ответы на его вопросы, и это единственное, что обнадёживало. Мелькнула мысль потребовать аудиенции у короля и попроситься в Торку, вслед за Паоло. Но Ричард тут же отогнал её – как ни печалила его разлука с другом, идти путём отца не хотелось.
Уверенность в своём выборе мешалась с тревогой. Нет, он не боялся унижения – сыну мятежника хватило нескольких лет для понимания своего положения. Вот только что может сделать Щит, сидя в Надоре?
— Дай мне хоть какой-то знак! — шептал Дик, всматриваясь в пламя свечи и прислушиваясь к ночной тишине.
Но пламя молчало. Молчала и ночь, окутавшая старое поместье. Лаик готовился снова заснуть, выпустив в мир очередную порцию юных, полных жизни, мечтаний и планов на будущее дворян. А Ричард Окделл, отчаявшись добиться ответа своего знаменитого предка, пытался обрести хоть немного спокойствия.
Как ни странно, мерное дыхание спящего друга успокаивало куда лучше молитв.
~*~*~
Воздух над площадью Святого Фабиана дрожал от полуденного солнца. Дик чувствовал, как по виску скользит капля пота. Чистое, уже по-летнему высокое небо не обещало послабления, а едва слышные вздохи за спиной свидетельствовали о том, что не одному Ричарду приходится тяжело.
Дик старался не смотреть на галерею. Между ним и людьми, собравшимися там, зияла непреодолимая пропасть, сотворённая Эгмонтом Окделлом и переданная им в качестве наследства своему единственному сыну. Сейчас Ричард как никогда ощущал эту пропасть.
Герольд огласил список юношей, предлагающих свою службу сильным мира сего. Четвёртый? Какая теперь разница? Но Ричарду было приятно, что герцог Окделл всё же не посрамил честь родного севера. Радостно было и за Паоло, оказавшегося вторым после Колиньяра. Решился бы кэнналиец на дуэль с Эстебаном, если бы услышал обо всех грязных сплетнях, что тот разносил по Лаик? Или он знал и отшучивался в своей неизменно издевательской манере…?
Лёгок на помине, Паоло поднялся по лестнице, призванный высоким светловолосым человеком.
«При любых обстоятельствах встречаемся вечером в саду около дороги на Лаик. Буду ждать тебя перед закатом»
На площади остались шестеро. Тишина, повисшая в густом зное, окутывала мальчишеские фигуры глухим коконом. На галерее тоже было тихо – все, кто хотел сделать выбор сегодня, уже сделали его, и теперь предстояла лишь формальная часть церемонии. По указу Франциска Оллара место службы оставшихся на площади решал король. В данном случае, за короля уже всё решил Квентин Дорак.
Пропели трубы. Герольд сделал шаг вперёд, собираясь передать решение судьбы юношей короне, но запнулся. Из кресла, установленного почти в самом центре галереи, поднялся черноволосый мужчина в мундире и с маршальской перевязью, небрежно висевшей на груди.
— Ричард, герцог Окделл, я, Рокэ, герцог Алва, Первый Маршал Талига, принимаю Вашу службу.
* * *
Ноги приросли к земле, а время остановилось окончательно, увязнув, словно в меду, в удушающей жаре. Рокэ Алва, Первый Маршал Талига, Кэнналийский Ворон и убийца Эгмонта Окделла застыл на галерее в ожидании. С такого расстояния Ричард не мог видеть его взгляда, но знал, что этот взгляд обращён прямо на него.
По позвоночнику ползла капля пота, а перед глазами плыло. Весь свет Талига сейчас ждал решения герцога Окделла, мальчишки, всю жизнь просидевшего в своей провинции. Наследника опального семейства. Сына убитого отца. Мелькнула мысль о том, какое это для всех забавное представление. Мелькнула и пропала, захлебнувшаяся в неожиданном воспоминании: трясина посреди площади, удушливое зловоние и отчаянное желание дышать. Дышать, во что бы то ни стало.
Разве он уже не принял решение? Тогда, в Старой Галерее, кажется, вечность назад, когда колокольный звон и низкий, мощный, словно гул землетрясения, голос призвал его к действию? Или раньше, когда впервые почувствовал на шее тяжесть медальона Скал?
— Я – Щит, — произнёс Ричард одними губами, и сделал первый шаг в сторону галереи.
* * *
Пришлось спешно вспоминать клятву. Дик не повторял её перед церемонией, и теперь делал довольно неуклюжие паузы, воскрешая в памяти заученные когда-то слова. Ткнувшись губами в одно из многочисленных колец на руке своего эра, Ричард, наконец, поднялся с колена. Алва на него уже не смотрел, опустившись в кресло и приняв скучающую позу. Дик занял место за его спиной и, пока продолжалась церемониальная часть, осматривал галерею.
Август Штанцлер сидел справа, через кресло от Алвы, и о чём-то тихо беседовал с русоволосым мужчиной в цветах Ариго. Далее за ним несколько совершенно незнакомых лиц. Ричард пробежал по ним взглядом, едва рассмотрев, пока не остановился на седом мужчине, почти старике, в чёрной олларианской рясе. Сомнений в том, кто перед ним, не было. Думать сейчас о роли этого человека в произошедшем не хотелось, и Ричард отвёл взгляд.
Паоло стоял за спиной светловолосого мужчины, имени которого Дик не запомнил. На губах кэнналийца играла едва заметная лукавая улыбка, непонятно откуда взявшийся лёгкий ветерок трепал волосы. Паоло словно был порождением солнца – смуглая кожа, тёмные, с лёгким золотым отливом волосы, чёрные глаза, хранящие на дне озорные огоньки… Казалось, ещё мгновение, и его образ сольётся с солнечными лучами, растворится в них, оставив Дику лишь воспоминания.
Ричард смотрел во все глаза, не понимая, как раньше не замечал в друге столько света. Будто тот, покинув пределы Лаик, перестал прятаться, раскрылся, явив себя миру. Таким Паоло
останется для него на годы вперёд – лёгким, сияющим, сотканным из солнца и ветра, и ничто не сможет уничтожить этот образ в памяти.
Кэнналиец, почувствовав взгляд, обернулся и, не переставая улыбаться, подмигнул Ричарду.
~*~*~
Особняк Алва на улице Мимоз сильно отличался от дома графа Штанцлера. Ворон не сдерживал себя в роскоши, украшая своё обиталище дорогими вазами, причудливой формы канделябрами и картинами гальтарской эпохи. Холл, выложенный мрамором, был достоин королевского дворца, уступая последнему лишь в размерах, а ковёр в комнате, отведённой для оруженосца, стоил едва ли меньше годового содержания надорского замка. Однако, обстановка не вызывала того неприятия, которое посетило Дика в гостях у графа. Каждая вещь здесь была на своём месте, словно кусочек в мозаичном рисунке, создавая ощущение гармонии.
Впрочем, к этому месту, как и к его обитателям, Ричард присмотрелся позже, и только тогда смог по достоинству оценить вкусы Алвы. В первый же день Дик только и успел, что проверить, как устроили Баловника. Низкорослый, но мощный надорский конь, прекрасно подходящий для северных горных троп и крутых уступов, в одной конюшне с морисками смотрелся блекло. Дик погладил старого друга, много раз спасавшего ему жизнь, и вздохнул. Для них обоих обстановка столицы была незнакомой и чуждой, и это роднило не хуже совместных охотничьих приключений.
До заката оставалось ещё достаточно времени, и Ричард решил не откладывать письма в Надор. Надор… Он уехал из дома полгода назад, и теперь неизвестно, когда ему суждено вновь увидеть родную землю. Матушка наверняка проклянёт его за службу убийце отца, а Эйвон припомнит своё напутствие. Подумав, Дик решил ограничиться сухими фактами для герцогини Мирабеллы и расспросить о текущих делах Айрис. Так или иначе, тёплого ответа от матушки ждать не приходилось, а сестра всегда понимала его лучше, чем кто-либо другой.
Тяжесть на сердце не прошла и после того, как Дик запечатал письма, отметив красный сургуч изображением родового вепря. Позже он передаст их Налю для отправки и попросит кузена самому написать Эйвону. Оправдываться после своей бравады не хотелось, а рассказать об истинных причинах происходящего Ричард просто не мог.
Он отложил письма и перевёл взгляд в окно, на двор, залитый золотыми лучами клонящегося к закату солнца.
Впервые в жизни Дик почувствовал себя таким одиноким.
* * *
Разросшийся вокруг небольшой заброшенной церквушки сад на окраине Олларии благоухал ароматами цветущей черёмухи. Белые грозди нависали над тропинками и скамейками, и сновавшие вокруг них полосатые шмели жужжали за работой, перелетая от одного дерева к другому.
Дик привязал коня у дерева недалеко от входа и направился к развалинам храма, потемневший шпиль которого виднелся впереди. Строение оказалось сильно разрушено. Камни, ранее принадлежавшие крыше и северной стене, лежали на половину вросшие в землю, а остатки остальных стен обвивал дикий плющ.
Ричард не сразу заметил кэнналийца. Тот стоял у входа и увлечённо рассматривал что-то, аккуратно касаясь пальцами каменой кладки. Солнце почти зашло, и его последние лучи расчертили внутренне помещение храма, мягко проникая в зияющие проёмы окон и аркообразный вход. Дик подошёл ближе.
— Вот ты где!
Паоло обернулся, щурясь на солнце. Он уже успел облачиться в чёрно-белый армейский мундир. Эфес шпаги тускло блестел у левого бедра, а волосы стянуты в короткий хвост.
— Пришёл всё-таки, — насмешливо отметил кэнналиец.
— Сам же сказал: «при любых обстоятельствах», — отшутился Дик. — Когда ты уезжаешь?
— На рассвете. Барон не хочет терять время.
Ричард кивнул, поворачивая на пальце простое серебряное кольцо. Они все попрощались ещё утром, договорившись о переписке. Мэтр также обещался не терять связь. Вот так, всех разнесло по разным сторонам света, и можно только надеяться, что «орден Сузы-Музы» ещё хоть раз соберётся полным составом.
— Пройдёмся? — предложил Паоло.
Темнело. Огромная, почти полная луна восходила на чистое, ультрамариное небо. В её свете мёртвые стены храма приобретали зловещий вид. Друзья отошли от развалин и медленно направились по тропинке вглубь сада.
— Кто он, твой эр? — спросил Ричард.
— Генерал Райнштайнер. Буду служить под его началом в Торке, — беспечно ответил Паоло. — Говорят, он лучше многих. Уж лучше Бонена точно! Но…Дик, как же я горжусь тобой!
— Чем тут гордиться?
Он прекрасно понимал, что попасть в оруженосцы к Первому Маршалу, лучшему полководцу Золотых земель, отчаянному и, по слухам, довольно эксцентричному человеку, было мечтой едва ли не каждого второго унара. Такое начало при должном старании обещало хорошую карьеру и возможность встать рядом с первыми лицами государства. Только Ричарда это не волновало. Он не представлял, как будет жить под одной крышей с кровником и писать в ответах на письма матушки, что «у него всё хорошо».
— Ты бы видел себя, когда шёл приносить клятву! Словно на смертный бой. Уверен, теперь все столичные дориты будут твоими!
Вот так просто смеяться над одним из самых важных решений в его жизни мог позволить себе только Паоло. Обижаться на него было совершенно невозможно, и Ричард тоже улыбнулся, не шутке, но самому кэнналийцу.
— Ты тоже хорош! — решил отыграться Дик. — Второй!
— И впрямь, — согласился Паоло. — Берто на меня десять таллов поставил…
Некоторое время они шли в приятном дружеском молчании, в котором каждый думал о своём. Одуряющий цветочный запах и стрекот кузнечиков заполняли тишину. Где-то вдалеке послышался удаляющийся стук копыт. Свет восходящей луны с трудом пробирался сквозь разросшиеся кусты, образующие живой коридор.
Произошедшие события всё ещё не выходили у Дика из головы, и он крутил из так и сяк, сам того не замечая, уже по которому кругу. Сколь бы ни была обречена жизнь сына мятежника, судьба подкидывала ему всё новые и новые испытания, ставила перед выбором, поворачивала так неожиданно, что готовиться к ней не представлялось возможным.
— Он не плохой человек, — вдруг заговорил Паоло. — Сложный, но не плохой.
— Плохой или хороший, я уже принёс ему клятву, — ответил Ричард. — Не знаю, зачем я понадобился ему. Пусть даже для того, чтобы посмотреть, как будет крутиться сын его врага между молотом и наковальней! Я не желаю становиться клятвопреступником только из-за того, что каждый второй в этой стране ждёт от меня этого!
Он остановился и, стиснув кулаки, посмотрел на кэнналийца. Дик понимал, что вспылил, что копившаяся полгода досада всё-таки вырвалась наружу, охватив его с головой. Но вместе с ней пришло облегчение, такое же неожиданное для него, как и этот срыв.
Паоло подошёл ближе и положил руку на плечо Ричарда. На его непривычно серьёзном лице медленно проступала улыбка.
— Ты не станешь клятвопреступником. И ты нужен ему. Возможно, он сам ещё не понимает, насколько.
Дик с сомнением посмотрел на кэнналийца. Он уже успокоился, и теперь ругал себя за несдержанность. Он не эрэа, чтобы так срываться! Но Паоло всё ещё стоял рядом, держа его руки в своих. Заминка показалась неловкой, но выпускать тёплые ладони не хотелось.
Паоло придвинулся ещё ближе и неожиданно обнял Дика. Провёл рукой по волосам, задержав пальцы у мочки уха.
— Ты справишься, ты же Повелитель Скал, — тихий шёпот.
Глаза кэнналийца сейчас казались чёрными. Слабый лунный свет отражался в них приглушённым блеском. Тихий вздох выдал напряжение Ричарда. Он прикрыл глаза и почувствовал осторожное прикосновение к губам, почти невесомое, трепещуще нежно, будто провели кончиком пера по чувствительной коже. Так впервые берут в руки птицу. Так гладят нераскрывшиеся бутоны кувшинок. Так женщины проводят рукой по вышитому узору. Так Ричард ещё никогда не чувствовал прикосновения.
Кэнналиец отстранился, медленно размыкая объятия. Дик не шевелился, пытаясь не спугнуть чувство, будто мир сузился до ничтожно малого пространства между ним и Паоло. В этом мире не было ни семейных раздоров, ни мятежников, ни Алвы. Только живое тепло, лунная ночь и запах цветущей сирени.
— Ох, — только и смог выдохнуть Ричард.
Паоло улыбнулся и потащил его к выходу из сада.
@темы: ОЭ
-
-
07.10.2016 в 11:48Глава отличная - и посиделки в трактире, и клятва, и встреча в саду) Интересного эра вы выбрали для Паоло)
Поцелуй
Спасибо, жду продолжения)
-
-
07.10.2016 в 17:09-
-
10.10.2016 в 17:44-
-
10.10.2016 в 23:43-
-
11.10.2016 в 20:45-
-
11.10.2016 в 22:07Очень радостный и светлый получился текст: юность, дружба, лучшее, конечно, впереди, но вот от строчек, где Дик стоит на галерее и смотрит на Паоло почему-то тревожно. Таким Паоло останется для него на годы вперёд Но ведь теперь никто не умрет же?!
-
-
11.10.2016 в 22:53Bloomsday, у них впереди много приключений, и я тоже очень надеюсь, что все останутся целыми.
-
-
22.11.2016 в 06:46И знаете... Может, всё исправить хочет и каждый третий, но сесть и записать - каждый восьмой( Так что спасибо! Будет очень интересно следить за вашими героями!
-
-
04.12.2016 в 23:11